С первого мая я взял за правило каждый вечер выходить на пробежку.
Сидеть дома вечерами стало не выносимо. Нужно было куда-то деть себя. Сначала я прогуливался до супермаркета в соседний район, покупал там батончик какого-нибудь шоколада и шел обратно. Но скоро мне это наскучило. Вдобавок я заметил, как у меня начал появляться живот. И я не смог придумать ничего лучше, чем выходить на пробежку.
Я выхожу в половину десятого. За пять минут дохожу до школы, где когда-то отбатрачил 10 лет. Школа по-прежнему стоит на своем месте. Над главным входом развиваются три флага: государственный, областной и городской. Под ними на козырьке две таблички. Когда я учился, висела только одна. А теперь появилась вторая, доказывающая, что это не простой лицей, а призер в конкурсе "образцовая школа года". Трехэтажное здание по-прежнему в серо-голубом цвете. Правда, на стенах по всему периметру я заметил камеры наблюдения. Теперь с малолетними курильщиками борются эффективнее.
Я дохожу до стадиона. Стадион представляет собой асфальтовое кольцо вокруг тропиков футбольного поля. Стадион тоже не изменился. Все те же пробоины. Правда, наложили новую разметку. Жирная финишная линия, 50, 100, 200 метров.
В школе мы бегали кросс. Парни бежали 12 кругов, девушки 10. Я едва натягивал на четверку. Бежать нужно было на время. Я был далеко не самым быстрым. Для заядлого курильщика взять и пробежать 2 километра за 7 минут было не легкой задачей. Сейчас с курением я завязал и пробегаю 4 километра за 12 минут. Ставлю свои маленькие рекорды, убиваю время. Бег стал для меня одной из немногих моих полезных привычек.
Я начинаю спокойно. Первый круг самый приятный. Бегу лицом к закатному солнцу, поворот, и теперь я к нему спиной, поворот, и я снова бегу к закату. В воздухе пахнет разными деревьями и травами. Запахи щекочут нос и обжигают кожу.
На пятом круге я набираю скорость. Лицо рассекает воздух - кажется, что дует прохладный ветер. В зарослях футбольного поля появляются двое отцов с их мальчишками. Я пересекаю финишную черту. Шестой круг. Отцы учат своих отпрысков не бояться мяча.
На десятом круге у меня появляется небольшая одышка. Слышно собственное дыхание. Футболка начинает неприятно прилипать к телу.
На стадионе появляется молодая мамаша с коляской. Я бегу с одной стороны, она медленно прогуливается по другой. Я смотрю прямо перед собой. Стараюсь ни о чем не думать и не сбиваться с ритма. На двенадцатом круге на трассе появляются две дамы. Каждой по пятьдесят лет на вид. В джинсах и спортивных кроссовках, с поводками в руках. Дамы двигаются еще медленнее, чем мамаша с коляской. Мне приходится огибать их, поскольку они растянулись более, чем на половину ширины трассы. Я пробегаю мимо, возвращаюсь на свою дорожку. Вижу, как передо мной возникает мопс. Я перепрыгиваю через его и продолжаю движение.
На пятнадцатом круге снова огибаю дам. Слышу, как одна кидает другой, что ее зять ни на что не годен. На футбольном поле отцы показывают своим отпрыскам, как нужно бить по мячу. Недалеко от ворот йоркширский терьер закончил откладывать свежую кучку. Мопс тыкается мордой в кусты у кромки поля. Я продолжаю бег. Солнце почти скрылось за домом, поворот, белеет спина мамаши, финишная черта, снова поворот. Я немного сбавляю темп.
На двадцатом круге один из мальчишек на поле заплакал. Папа раздосадован – его единственный сын никогда не станет первоклассным футболистом. Дамы уже прошли целый круг. Их собачки семенят рядом. Ноги напряжены, я чувствую, как горит моя глотка. К мокрому от пота лицу прилипает тополиный пух. В рот залетает какая-то мошка. Я сплевываю. Бегу двадцать первый круг. Передо мной снова возникает мопс. Я хочу его отфутболить и идти на пролом, раскидав как кегли всех, кто мешается на пути. Вены напряжены, нервы напряжены. Но главное - не останавливаться.
Мамаша сворачивает на дорожку, ведущую со стадиона. Уходит. Ей на смену появляется паренек лет двенадцати. В левой руке поводок. На его конце здоровенная остромордая псина на тощих лапах. Мальчик идет на поле, где псина присаживается. Над ее головой пролетает мяч. Второй папа показывает своему сыночку, как надо пробивать угловой. Дамы проходят второй круг. Их собачки носятся в траве, виляя своими маленькими вениками. Двадцать пятый круг. Я пересекаю финишную черту. Перехожу на шаг. Я весь измок. Но это было здорово. 25 кругов - это очень неплохо. Но все было бы лучше... все было бы гораздо лучше, если бы ни две жопы, мелькающие впереди. Собака парнишки закончила свои дела. Парень, дергая за поводок своего четвероногого друга, уходит, просовываясь через жерди в заборе. Я медленно иду. Дыхание постепенно восстанавливается. Я смотрю на двух дам и слышу, о том, как одна другой рассказывает, как ее дочь съездила отдохнуть на Бали. Мне не хочется прерывать ее рассказ. Вероятно мне и самому интересно узнать о том, как живется на Бали. Но это должно случиться. Кто-то должен сделать это. Кто-то должен указать этим людям на их элементарные гражданские обязанности. И поравнявшись с ними я сказал:
- Извините, что прерываю ваш разговор. Но мне кажется, что прогуливаться с собаками на школьной территории это не правильно.
- А в чем дело? - удивляется та, что рассказывала.
- Наши собачки не могут никому мешать. - отвечает та, что слушала рассказ.
- Думаю, вам стоит поискать более подходящее место, где ваши животные могут справить нужду. Подумайте над этим. - говорю я.
- Они же ручные. Совсем маленькие. Ты посмотри на них, парень! - кисло улыбаясь отвечает первая.
- Умный такой парень! Каждый сам решит, что ему делать! Живи своей жизнью! - тявкает вторая.
- Но они не фруктовым сиропом гадят.
- Возомнили себя умными!
- Ты с кем это говоришь парень!?
Это оказались агрессивные жопы. Я мог бы сто раз пожалеть о том, что вмешался в их идиллическую беседу. Но жалею совсем о другом. Я больше ничего не говорю им в ответ. Я просто направляюсь к калитке и иду домой. Навстречу мне попадаются баскетболисты. В спину мне словно пистолеты направлены камеры наблюдения. Я не был в школе уже 5 лет. И не собираюсь. Мне некого навещать в ней.
Прохожу ряды разноцветных машин, песочницу без песка, двух узкоглазых влюбленных на лавке. Вот я у подъезда своего дома. Громадная бетонная коробка. Мы с ней почти ровесники. Прикладываю к магниту ключ, звучит короткая мелодия, открываю дверь. Подъезд, как обычно, пахнет дерьмом. Запах всегда доносится откуда-то с лестницы верхних этажей. И часто это человеческое дерьмо. Вездесущее дерьмо. По утрам на него натыкаешься вслепую. Тычешься в это дерьмо. Снова и снова.
На следующий день я снова иду на стадион. И снова те же задницы медленно перемещаются передо мной, и те же собачонки резвятся в траве. На поле футболисты гоняют мяч, во что-то вляпываются, матерятся и забивают гол. По моему лбу течет пот. В висках стучит пульс. Футболка начинает неприятно прилипать к телу. За домом догорает солнце. Финишная черта, поворот. Главное не останавливаться.
Сидеть дома вечерами стало не выносимо. Нужно было куда-то деть себя. Сначала я прогуливался до супермаркета в соседний район, покупал там батончик какого-нибудь шоколада и шел обратно. Но скоро мне это наскучило. Вдобавок я заметил, как у меня начал появляться живот. И я не смог придумать ничего лучше, чем выходить на пробежку.
Я выхожу в половину десятого. За пять минут дохожу до школы, где когда-то отбатрачил 10 лет. Школа по-прежнему стоит на своем месте. Над главным входом развиваются три флага: государственный, областной и городской. Под ними на козырьке две таблички. Когда я учился, висела только одна. А теперь появилась вторая, доказывающая, что это не простой лицей, а призер в конкурсе "образцовая школа года". Трехэтажное здание по-прежнему в серо-голубом цвете. Правда, на стенах по всему периметру я заметил камеры наблюдения. Теперь с малолетними курильщиками борются эффективнее.
Я дохожу до стадиона. Стадион представляет собой асфальтовое кольцо вокруг тропиков футбольного поля. Стадион тоже не изменился. Все те же пробоины. Правда, наложили новую разметку. Жирная финишная линия, 50, 100, 200 метров.
В школе мы бегали кросс. Парни бежали 12 кругов, девушки 10. Я едва натягивал на четверку. Бежать нужно было на время. Я был далеко не самым быстрым. Для заядлого курильщика взять и пробежать 2 километра за 7 минут было не легкой задачей. Сейчас с курением я завязал и пробегаю 4 километра за 12 минут. Ставлю свои маленькие рекорды, убиваю время. Бег стал для меня одной из немногих моих полезных привычек.
Я начинаю спокойно. Первый круг самый приятный. Бегу лицом к закатному солнцу, поворот, и теперь я к нему спиной, поворот, и я снова бегу к закату. В воздухе пахнет разными деревьями и травами. Запахи щекочут нос и обжигают кожу.
На пятом круге я набираю скорость. Лицо рассекает воздух - кажется, что дует прохладный ветер. В зарослях футбольного поля появляются двое отцов с их мальчишками. Я пересекаю финишную черту. Шестой круг. Отцы учат своих отпрысков не бояться мяча.
На десятом круге у меня появляется небольшая одышка. Слышно собственное дыхание. Футболка начинает неприятно прилипать к телу.
На стадионе появляется молодая мамаша с коляской. Я бегу с одной стороны, она медленно прогуливается по другой. Я смотрю прямо перед собой. Стараюсь ни о чем не думать и не сбиваться с ритма. На двенадцатом круге на трассе появляются две дамы. Каждой по пятьдесят лет на вид. В джинсах и спортивных кроссовках, с поводками в руках. Дамы двигаются еще медленнее, чем мамаша с коляской. Мне приходится огибать их, поскольку они растянулись более, чем на половину ширины трассы. Я пробегаю мимо, возвращаюсь на свою дорожку. Вижу, как передо мной возникает мопс. Я перепрыгиваю через его и продолжаю движение.
На пятнадцатом круге снова огибаю дам. Слышу, как одна кидает другой, что ее зять ни на что не годен. На футбольном поле отцы показывают своим отпрыскам, как нужно бить по мячу. Недалеко от ворот йоркширский терьер закончил откладывать свежую кучку. Мопс тыкается мордой в кусты у кромки поля. Я продолжаю бег. Солнце почти скрылось за домом, поворот, белеет спина мамаши, финишная черта, снова поворот. Я немного сбавляю темп.
На двадцатом круге один из мальчишек на поле заплакал. Папа раздосадован – его единственный сын никогда не станет первоклассным футболистом. Дамы уже прошли целый круг. Их собачки семенят рядом. Ноги напряжены, я чувствую, как горит моя глотка. К мокрому от пота лицу прилипает тополиный пух. В рот залетает какая-то мошка. Я сплевываю. Бегу двадцать первый круг. Передо мной снова возникает мопс. Я хочу его отфутболить и идти на пролом, раскидав как кегли всех, кто мешается на пути. Вены напряжены, нервы напряжены. Но главное - не останавливаться.
Мамаша сворачивает на дорожку, ведущую со стадиона. Уходит. Ей на смену появляется паренек лет двенадцати. В левой руке поводок. На его конце здоровенная остромордая псина на тощих лапах. Мальчик идет на поле, где псина присаживается. Над ее головой пролетает мяч. Второй папа показывает своему сыночку, как надо пробивать угловой. Дамы проходят второй круг. Их собачки носятся в траве, виляя своими маленькими вениками. Двадцать пятый круг. Я пересекаю финишную черту. Перехожу на шаг. Я весь измок. Но это было здорово. 25 кругов - это очень неплохо. Но все было бы лучше... все было бы гораздо лучше, если бы ни две жопы, мелькающие впереди. Собака парнишки закончила свои дела. Парень, дергая за поводок своего четвероногого друга, уходит, просовываясь через жерди в заборе. Я медленно иду. Дыхание постепенно восстанавливается. Я смотрю на двух дам и слышу, о том, как одна другой рассказывает, как ее дочь съездила отдохнуть на Бали. Мне не хочется прерывать ее рассказ. Вероятно мне и самому интересно узнать о том, как живется на Бали. Но это должно случиться. Кто-то должен сделать это. Кто-то должен указать этим людям на их элементарные гражданские обязанности. И поравнявшись с ними я сказал:
- Извините, что прерываю ваш разговор. Но мне кажется, что прогуливаться с собаками на школьной территории это не правильно.
- А в чем дело? - удивляется та, что рассказывала.
- Наши собачки не могут никому мешать. - отвечает та, что слушала рассказ.
- Думаю, вам стоит поискать более подходящее место, где ваши животные могут справить нужду. Подумайте над этим. - говорю я.
- Они же ручные. Совсем маленькие. Ты посмотри на них, парень! - кисло улыбаясь отвечает первая.
- Умный такой парень! Каждый сам решит, что ему делать! Живи своей жизнью! - тявкает вторая.
- Но они не фруктовым сиропом гадят.
- Возомнили себя умными!
- Ты с кем это говоришь парень!?
Это оказались агрессивные жопы. Я мог бы сто раз пожалеть о том, что вмешался в их идиллическую беседу. Но жалею совсем о другом. Я больше ничего не говорю им в ответ. Я просто направляюсь к калитке и иду домой. Навстречу мне попадаются баскетболисты. В спину мне словно пистолеты направлены камеры наблюдения. Я не был в школе уже 5 лет. И не собираюсь. Мне некого навещать в ней.
Прохожу ряды разноцветных машин, песочницу без песка, двух узкоглазых влюбленных на лавке. Вот я у подъезда своего дома. Громадная бетонная коробка. Мы с ней почти ровесники. Прикладываю к магниту ключ, звучит короткая мелодия, открываю дверь. Подъезд, как обычно, пахнет дерьмом. Запах всегда доносится откуда-то с лестницы верхних этажей. И часто это человеческое дерьмо. Вездесущее дерьмо. По утрам на него натыкаешься вслепую. Тычешься в это дерьмо. Снова и снова.
На следующий день я снова иду на стадион. И снова те же задницы медленно перемещаются передо мной, и те же собачонки резвятся в траве. На поле футболисты гоняют мяч, во что-то вляпываются, матерятся и забивают гол. По моему лбу течет пот. В висках стучит пульс. Футболка начинает неприятно прилипать к телу. За домом догорает солнце. Финишная черта, поворот. Главное не останавливаться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий